Война бушевала в стране около трёх лет. В результате неё многие были травмированы физически и эмоционально. Мой отец не стал исключением. Он всегда искренне верил в Бога, но, когда он увидел, что католические священники активно поддерживают войну, он разочаровался в религии. Поэтому он решил, что не будет крестить в католической церкви ни меня, ни моего брата.

 В 1950 году в нашу дверь постучались два Свидетеля Иеговы. Мой отец выслушал их и согласился каждую неделю изучать Библию. Тогда мне было 14, и всё, о чём я думал, — это футбол. Папа хотел, чтобы я прочитал несколько публикаций, которые Свидетели оставили ему, но я не желал с этим связываться. Однажды, вернувшись после футбольного матча домой, я спросил маму: «Эти учителя Библии снова здесь?» — «Да, они с отцом в столовой», — ответила она, и я тут же выбежал обратно на улицу.

 Такое моё отношение к духовному не угасило интереса отца к библейской вести. И это меня сильно впечатлило. Он полюбил истину так сильно, что в 1953 году крестился и стал Свидетелем Иеговы. Это вызвало моё любопытство, и я начал задавать отцу много вопросов. Я даже попросил у него Библию. Он договорился, чтобы молодой Свидетель по имени Максимо Мурсиа стал изучать со мной Библию. Два года спустя, когда мне было 19 лет, я крестился в реке Харама, на востоке от Мадрида.

 В 1950-х проповедовать и посещать встречи было опасно. В Испании у власти стоял диктатор Франсиско Франко, и он хотел, чтобы все в стране были католиками. Поэтому полиция преследовала Свидетелей Иеговы. Мы собирались в частных домах и старались не вызвать подозрения соседей, которые могли донести на нас в полицию. Осторожность нужна была и во время проповеди по домам. Мы выбирали случайным образом два или три дома, проповедовали их жильцам и быстро уходили в другой район. Нашу весть слушали многие, но не всем она нравилась.

 Помню, однажды дверь мне открыл католический священник. Когда я объяснил ему, зачем пришёл, он спросил: «Кто дал вам право ходить по домам? Ты что, не знаешь, что я могу пожаловаться на тебя в полицию?» Я сказал, что готов к этому, и добавил: «Враги Иисуса Христа пытались его арестовать. Не разумно ли ожидать, что так же будут относиться к его последователям?» Священнику мой ответ совсем не понравился, и он пошёл в дом, чтобы вызвать полицию. Стоит ли говорить, что я убежал оттуда так быстро, как только мог?

 Да, трудностей было много. Всё же несколько сотен возвещателей в Испании видели, что в стране можно собрать большой духовный урожай. В феврале 1956 года, когда мне было ещё 19, меня назначили специальным пионером a. Большинство пионеров были молодыми и неопытными. Но нас обучали и подбадривали несколько миссионеров, которые были тогда в стране. Меня и ещё одного молодого пионера назначили служить в Аликанте, куда ещё не ступала нога проповедника. Всего за несколько месяцев мы начали много изучений Библии и распространили сотни публикаций.

 Неудивительно, что мы привлекли к себе внимание. Спустя несколько месяцев полиция арестовала нас и конфисковала Библии. Нас продержали за решёткой 33 дня, после чего отправили в Мадрид. Но это короткое заключение не шло ни в какое сравнение с тем, что ждало меня впереди.

 В 21 год я получил повестку в армию. Мне было предписано явиться в военную часть в городе Надор в северном Марокко, который в то время находился под испанским протекторатом. Там я ясно и с уважением объяснил свою позицию. Я сказал, что не буду служить в армии и носить военную форму. Военная полиция отправила меня в тюрьму Рострогордо в Мелилье, где я должен был предстать перед военным трибуналом.

 До того как я предстал перед судом, испанский военный командир в Марокко решил вбить в мою голову здравый смысл. Меня начали оскорблять, затем 20 минут меня били хлыстом, а потом пинали до тех пор, пока я не упал на землю практически без сознания. Но этого командиру показалось мало, и он стал топтать мою голову армейским ботинком. Он остановился лишь тогда, когда у меня пошла кровь. Затем меня привели в его кабинет, где он прокричал: «Даже не думай, что я закончил с тобой! Такое — и кое-что похуже — ждёт тебя каждый день». Он велел запереть меня в подземной камере. В ней было сыро и мрачно, а моё будущее казалось мне ещё более мрачным.

 До сих пор помню тот момент, когда я лежал на полу своей камеры, а голова была в крови. У меня было лишь тонкое одеяло, а ко мне в гости иногда захаживала пара крыс. Всё, что я мог, — это молиться Иегове о силе и стойкости. В той тёмной, холодной камере я молился снова и снова b.

 На следующий день меня опять избили, в этот раз — капрал. А командир наблюдал за этим и смотрел, чтобы тот меня не щадил. Надо признать, тогда я стал сомневаться, что смогу выдержать такое обращение. Следующей ночью в своей камере я умолял Иегову помочь мне.

 На третий день меня снова вызвали в кабинет командира. Я боялся, что меня опять изобьют. Я шёл туда и молился Иегове. Там меня ожидал дон Эстебан c, секретарь военного трибунала. Он прибыл, чтобы всё подготовить к судебному заседанию.

 Когда дон Эстебан увидел повязки на моей голове, он спросил, что произошло. Я боялся, что если скажу ему правду, то сделаю этим себе только хуже, но тем не менее всё ему рассказал. Выслушав меня, дон Эстебан пообещал: «Я не могу сделать так, чтобы ты не предстал перед трибуналом, но я гарантирую, что бить тебя больше не будут».

 И правда, пока я был в тюрьме, никто меня больше и пальцем не тронул. Я так и не узнал, почему дон Эстебан решил заговорить со мной именно в тот день. Но я знаю, что Иегова поразительным образом ответил на мои молитвы. Я увидел, как Иегова спас меня в самое мрачное время моей жизни и не допустил того, чего я не смог бы перенести (1 Коринфянам 10:13). Я предстал перед военным трибуналом, нисколько не сомневаясь в поддержке Иеговы.

 Трибунал приговорил меня к 19 годам тюрьмы, к которым позднее было прибавлено 3 года за «непослушание». Я провёл около 15 месяцев в Марокко, а затем меня перевели в тюрьму в Оканье недалеко от Мадрида. Там я должен был отбывать оставшийся срок. Я расценил это как подарок от Иеговы. Тюрьма в Оканье показалась мне раем по сравнению с Рострогордо. В моей камере была кровать, матрас и даже кое-какое постельное бельё. Спустя время меня назначили тюремным счетоводом. Всё же, находясь в тюрьме, ты порой чувствуешь себя одиноко. Одной из самых больших трудностей для меня было то, что я не мог видеться со своими духовными братьями.

 Порой меня навещали папа и мама, но мне этого не хватало. Родители сказали мне, что и другие братья отказались брать в руки оружие. Тогда я стал молиться Иегове, чтобы хотя бы одного брата отправили в мою тюрьму. И снова Иегова ответил на мои горячие молитвы. Причём он сделал больше, чем я ожидал. Вскоре со мной в тюрьме оказались три замечательных брата: Альберто Контихоч, Франсиско Диас и Антонио Санчес. Спустя четыре года я наконец мог общаться с братьями по вере. Мы вместе изучали Библию и проповедовали другим заключённым.

 В 1964 году меня условно-досрочно освободили. Вместо 22 лет я провёл в тюрьме только шесть с половиной. В день освобождения я сразу попал на встречу собрания. Хотя мне пришлось потратить свои скудные сбережения на такси до Мадрида, я приехал как раз к началу встречи. Как же это замечательно — снова оказаться со своей духовной семьёй! Но я не только хотел быть со своими братьями и сёстрами, мне не терпелось вернуться к пионерскому служению. Несмотря на то, что полиция чинила нам препятствия, люди с удовольствием слушали радостную весть. Мы знали, что нам предстояло ещё много работы.

 В то время я встретил Мерседес, юную смиренную христианку, которая служила специальным пионером и была готова проповедовать всем и каждому. Также меня привлекли её доброта и щедрость. Мы полюбили друг друга и год спустя поженились. Мерседес оказалась для меня настоящим благословением.

 Несколько месяцев спустя после свадьбы меня назначили районным старейшиной. Каждую неделю мы посещали разные собрания и проповедовали с местными братьями и сёстрами. В Испании появлялось всё больше новых собраний, и братья и сёстры в них нуждались в помощи и ободрении. Также недолгое время я приезжал в подпольный филиал Свидетелей Иеговы в Барселоне, чтобы помогать там.

 В 1967 году был издан закон, гарантировавший свободу вероисповедания всем испанским гражданам. Это означало, что нам больше не нужно было скрываться. А в 1970 году Свидетели Иеговы были официально зарегистрированы. Наконец мы могли свободно встречаться, строить Залы Царства и даже официально открыть филиал.

 В 1971 году нас с Мерседес пригласили служить в новом Вефиле в Барселоне. Но год спустя Мерседес забеременела и родила нашу прекрасную дочку Абигайль, поэтому нам пришлось оставить вефильское служение и заняться воспитанием дочери.

 Когда Абигайль была подростком, братья из филиала спросили нас, можем ли мы вернуться к разъездному служению. Конечно, мы помолились об этом и посоветовались со зрелыми братьями. Один старейшина сказал: «Хесус, раз ты нужен собраниям, ты должен согласиться». Так началась новая страница в нашей насыщенной жизни. Поначалу мы посещали собрания недалеко от дома, чтобы продолжать воспитывать Абигайль. А когда она выросла и стала жить самостоятельно, у нас появилась возможность делать больше в специальном полновременном служении.

 Мы с Мерседес провели в разъездном служении 23 года. Мне оно очень нравилось, ведь так я мог использовать свой опыт, чтобы ободрять молодых христиан. Также я преподавал в школах для старейшин и полновременных служителей. Тогда мы жили в Вефиле в Мадриде. Любопытно, что в трёх километрах от Вефиля течёт река Харама — та самая река, в которой я крестился в 1955 году. В то время я и представить себе не мог, что десятилетия спустя вернусь сюда, чтобы обучать молодых мужчин и женщин и готовить их к новым заданиям в служении Иегове.

 В 2013 году нас снова назначили специальными пионерами. Надо признать, вернуться к пионерскому служению после разъездного было нелегко. Но со временем я увидел положительные стороны этой перемены. Недавно моё здоровье ухудшилось. Я перенёс сложную операцию на сердце. В новых трудностях я по-прежнему полагался на поддержку Иеговы, и он, как всегда, меня не оставлял. Кроме того, последние 56 лет меня преданно поддерживает моя жена Мерседес. Она всегда была со мной, какие бы задания в служении Иегове я ни выполнял.

 Я часто вспоминаю то время, когда служил преподавателем. В моей памяти всё ещё живы горящие глаза молодых студентов. Они напоминают мне о моей юности и о том, с каким энтузиазмом я начал своё служение Иегове. Да, у меня были мрачные времена, но много было и радостных моментов. Даже самые суровые испытания меня многому научили — прежде всего тому, что я не должен полагаться на свою силу. В трудностях у меня была возможность видеть мощную руку Иеговы. Эта рука укрепляла меня всегда, даже в самые мрачные периоды моей жизни (Филиппийцам 4:13).