Я ПОЯВИЛСЯ на свет в 1926 году в греческой деревушке Карица. Я был седьмым ребенком в семье, а всего нас у родителей было восемь.

За год до этого родители познакомились с Иоанисом Паппаризосом, ревностным и очень разговорчивым Исследователем Библии (так тогда назывались Свидетели Иеговы). Родителей впечатлило то, как логично Иоанис рассуждал на основании Писания, и они стали ходить на встречи Исследователей Библии, которые проводились в нашей деревне. У мамы была крепкая вера в Иегову. Она была неграмотной, но это не мешало ей при любой возможности рассказывать другим о Библии. А вот отец, к сожалению, сосредоточился на недостатках людей и постепенно перестал посещать христианские встречи.

Я и все остальные дети в семье относились к Библии с уважением, однако в юные годы нам больше хотелось веселиться и отдыхать. В 1939 году Европу захлестнула Вторая мировая война — это было как гром среди ясного неба. Мой родственник Николаос Псаррас, который жил по соседству, получил повестку в армию. Ему было 20 лет, и он недавно крестился как Свидетель Иеговы. Николаос твердо заявил военному начальству: «Я воин Христа, поэтому воевать не стану». Он предстал перед военным судом, и его приговорили к десяти годам тюрьмы. Это стало для нас настоящим ударом!

В начале 1941 года Грецию на короткое время заняли союзные войска, и Николаоса освободили из заключения. Когда он вернулся в Карицу, мой старший брат Илиас стал засыпать его вопросами о Библии, а я внимательно слушал. В итоге Илиас, я и наша младшая сестра Эвморфиа начали изучать Библию и регулярно посещать встречи  Свидетелей. На следующий год мы посвятились Иегове и крестились. Со временем Свидетелями стали еще два моих брата и две сестры.

В 1942 году в нашем собрании в Карице было девять молодых христиан в возрасте от 15 до 25 лет. Мы знали, что впереди нас ждут тяжелые испытания. Чтобы укрепить себя духовно, мы часто собирались вместе и изучали Библию, пели наши песни и молились. Благодаря этому наша вера стала сильнее.

Сразу после окончания Второй мировой войны коммунисты восстали против греческого правительства, развязав ожесточенную гражданскую войну. Повстанцы обходили деревни и заставляли их жителей присоединиться к ним. Когда коммунисты вторглись в нашу деревню, они похитили трех молодых Свидетелей — Адоньоса Цукариса, Илиаса и меня. Мы заявили, что мы христиане и не участвуем в политике. Но они все равно заставили нас пойти с ними к горе Олимп, которая располагалась в двенадцати часах ходьбы от нашей деревни.

Вскоре после этого командир повстанцев приказал нам вступить в партизанский отряд. Мы объяснили, что истинные христиане не берут в руки оружие. Это разозлило командира, и он потащил нас к генералу. Мы повторили ему свои слова, и он сказал: «Тогда возьмите мула и отвезите в госпиталь раненого бойца».

«А что, если нас схватят правительственные войска? — ответили мы на это.— Разве они не подумают, что мы тоже воюем?» — «Ну тогда доставьте хлеб на линию фронта»,— сказал он. «А если кто-то из командования увидит нас с мулом и прикажет отвезти на фронт оружие?» — не сдавались мы. После долгих раздумий генерал воскликнул: «Но овец-то вам пасти точно можно! Оставайтесь в горах и присматривайте за стадом».

Это не противоречило нашей совести, и мы согласились. Страна по-прежнему была охвачена гражданской войной. Через год Илиасу, как старшему сыну, разрешили вернуться домой, чтобы заботиться о нашей маме, которая к тому времени овдовела. Адоньос заболел, и его отпустили на волю. Я же остался в плену.

Тем временем правительственные войска перешли в активное наступление. Повстанцы, у которых я был в плену, решили бежать через горы в соседнюю Албанию и взяли меня с собой. Мы уже почти подошли к границе, как вдруг оказались в окружении солдат правительственной армии. Повстанцы в панике бросились врассыпную, а я спрятался за упавшим деревом. Тогда и произошло то, о чем говорилось в начале моего рассказа.

Я сказал солдатам, что был в плену у коммунистов, и они доставили меня в военный лагерь, где должна была решиться моя дальнейшая судьба. Тот лагерь находился неподалеку от Верии, древнего города, который упоминается в Библии. Там мне было приказано рыть окопы. Я отказался, и за это меня отправили в ссылку на печально известный остров Макронисос, где отбывали наказание заключенные.

Остров Макронисос находится у побережья Аттики, в 50 километрах от Афин. Это скалистый, лишенный растительности, выжженный солнцем остров. Он 13 километров в длину и 2,5 километра в ширину в самой широкой его части. В период с 1947 по 1958 год на этот остров было сослано в общей сложности более 100 тысяч заключенных. Среди них были те, кто активно занимался коммунистической деятельностью, те, кого в ней подозревали, бывшие борцы Сопротивления, а также многие верные Свидетели Иеговы.

Когда в начале 1949 года меня доставили на этот остров, заключенные были поделены на группы и находились в разных лагерях. Меня поместили в лагерь с менее строгим режимом, в котором уже было несколько сотен узников. Примерно 40 человек спали прямо на полу в брезентовой палатке, рассчитанной на десятерых. Мы пили затхлую воду и питались в основном чечевицей и баклажанами. Из-за постоянного ветра и пыли жизнь на острове была невыносимой. Но нам, по крайней мере, не нужно было, как другим заключенным, целыми днями перетаскивать с места на место тяжелые камни. Эта зверская пытка подрывала физическое и душевное здоровье несчастных людей.

Однажды во время прогулки я встретил несколько Свидетелей из других лагерей. Как же нас обрадовала эта встреча! Соблюдая крайнюю осторожность, мы старались при любой возможности повидаться с братьями и даже проповедовали другим заключенным. Некоторые из них позднее стали Свидетелями Иеговы. Общение друг с другом, проповедь и горячие молитвы были для нас источником духовной поддержки.

После 10-месячного «перевоспитания» было решено, что на меня пора надеть военную форму. Я отказался, и меня повели к начальнику лагеря. Я протянул ему письменное объяснение со словами: «Я хочу быть воином Христа». Он стал угрожать мне, а потом приказал отвести меня к своему заместителю — архиепископу Греческой православной церкви. Тот был в полном священническом облачении и начал задавать мне вопросы. Я смело отвечал ему на основании Писания, и тогда он разозлился и заорал: «Уведите этого фанатика!»

На следующее утро мне опять приказали надеть форму. Услышав мой отказ, охранники набросились на меня с кулаками, а затем стали избивать меня деревянной дубинкой. После этого они поволокли меня в лагерный медпункт, чтобы убедиться, что все мои кости целы. Потом меня оттащили в палатку. Так продолжалось каждый день на протяжении двух месяцев.

Я ни за что не хотел отрекаться от своих убеждений, и тогда разъяренные охранники решили испробовать другой метод. Они связали мне руки за спиной и в ярости стали хлестать меня веревками по ступням. Чувствуя нестерпимую боль, я вспомнил слова Иисуса: «Счастливы вы, когда люди оскорбляют и преследуют вас... Радуйтесь и ликуйте, потому что велика ваша награда на небесах, ведь так же преследовали пророков, которые были до вас» (Матф. 5:11, 12). Казалось, этой пытке не будет конца — и тут я потерял сознание.

Я очнулся в ледяной от холода камере, где не было ни хлеба, ни воды, ни одеяла. И все же я чувствовал умиротворение и спокойствие. В Филиппийцам 4:7 говорится: «Мир Божий... сохранит ваши сердца и умы». Я испытал это на себе. На следующий день один добрый охранник дал мне хлеба и воды и принес шинель. А другой охранник поделился со мной своим пайком. Были и другие случаи, которые показали, что Иегова с любовью обо мне заботится.

Лагерное начальство сочло меня неисправимым мятежником и отправило в Афины, где я должен был предстать перед военным судом. Меня приговорили к трем годам заключения на острове Ярос, что в 50 километрах к востоку от Макронисоса.

Тюрьма на острове Ярос представляла собой огромную крепость из красного кирпича, за стенами которой находилось более 5 000 политических заключенных. Среди них были и мы, семь Свидетелей Иеговы, которые попали туда из-за того, что придерживались христианского нейтралитета. Несмотря на строжайший запрет, мы тайно собирались,  чтобы изучать Библию. Нам даже удавалось регулярно получать «Сторожевую башню», которую мы переписывали от руки и потом изучали.

Когда мы проводили одну из таких встреч, нас заметил охранник. Он отобрал у нас литературу и отвел к заместителю начальника тюрьмы. Мы были уверены, что нам прибавят срок, но вместо этого услышали: «Мы знаем, кто вы, и уважаем вашу позицию. Мы знаем, что вам можно доверять. Идите работайте». Некоторым из нас он даже дал работу полегче. Наши сердца исполнились благодарностью Богу, ведь и в тюрьме мы могли прославлять его тем, что сохраняли ему верность.

Наша стойкость принесла прекрасные плоды. Среди заключенных был профессор математики. Понаблюдав за тем, как мы себя ведем, он решил поговорить с нами о наших убеждениях. В начале 1951 года его вместе с нами выпустили на свободу. Позднее он крестился и стал полновременным проповедником.

После освобождения я вернулся к своим родным в Карицу. Спустя какое-то время я, как и многие мои соотечественники, эмигрировал в Мельбурн (Австралия). Там я познакомился с прекрасной христианкой по имени Джанетт. Мы поженились и воспитали в истине сына и трех дочерей.

Мне уже за 90, но я все еще служу старейшиной. Побои, которым я когда-то подвергся, дают о себе знать: все мое тело и ступни иногда болят, особенно после проповеднического служения. И все же я хочу и дальше быть «воином Христа» (2 Тим. 2:3).