МНЕ очень нравились картинки в этих книгах, они будоражили мое воображение. Благодаря им у меня с самого раннего возраста развилась тяга к библейским знаниям, которые открывались на страницах этих замечательных книг.

Когда Индия была втянута во Вторую мировую войну, мой маленький мир, казалось, рухнул. Родители разъехались, а потом развелись. У меня не укладывалось в голове, почему два дорогих мне человека расстались. Я был опустошен и подавлен. В семье я был единственным ребенком, и мне была так нужна поддержка и утешение.

Мы с мамой переехали в Карачи, административный центр провинции Синд. Однажды в нашу дверь постучал Фред Хардейкер, пожилой врач, который был Свидетелем Иеговы. Оказалось, что он исповедует ту же веру, что и миссионер, который дал родителям радужный комплект. Он спросил у мамы, не хочет ли она изучать Библию. Мама отказалась, но сказала, что, возможно, это  будет интересно мне. Уже на следующей неделе брат Хардейкер стал проводить со мной изучение Библии.

Несколько недель спустя я стал посещать христианские встречи, проходившие в клинике брата Хардейкера. Кроме меня, туда приходили 12 Свидетелей преклонного возраста. Они утешали меня и заботились обо мне, как о собственном сыне. Я до сих пор помню, как они присаживались рядом, чтобы поговорить со мной. Они стали для меня настоящими друзьями, в которых я так нуждался.

Вскоре брат Хардейкер предложил мне проповедовать вместе с ним. Он научил меня пользоваться патефоном, на котором мы проигрывали пластинки с записями коротких библейских речей. Некоторые из них были довольно-таки прямыми, и не всем они приходились по душе. Но проповедь приносила мне огромное удовольствие. Я полюбил библейскую истину, и мне не терпелось поделиться ею с другими.

Тем временем японская армия готовилась вторгнуться в Индию, поэтому британские власти оказывали на Свидетелей Иеговы все большее давление. В июле 1943 года это коснулось и меня. Директор школы, который был англиканским священником, исключил меня из школы за «неудовлетворительное поведение». Он сказал маме, что, общаясь со Свидетелями Иеговы, я плохо влияю на других учеников. Она испугалась и запретила мне ходить к Свидетелям. Позднее мама отправила меня к отцу в Пешавар, город, распложенный в 1 370 километрах к северу от Карачи. Лишившись духовной пищи и общения с братьями и сестрами, я отдалился от Иеговы.

В 1947 году я вернулся в Карачи в поисках работы. Я пришел в клинику доктора Хардейкера. Он тепло меня встретил.

— Итак, что же тебя беспокоит? — спросил он, думая, что мне требуется медицинская помощь.

— Доктор, физически я здоров,— ответил я.— Я болен духовно. Нужно, чтобы кто-нибудь изучал со мной Библию.

— Когда начнем?

— Если можно, прямо сейчас.

Мы чудесно провели вечер за изучением Библии. Это придало мне духовных сил. Я как будто вернулся домой. Мама пыталась помешать мне общаться со Свидетелями, но я твердо решил служить истинному Богу. 31 августа 1947 года я крестился в знак посвящения Иегове. Вскоре я начал пионерское служение. Тогда мне было 17 лет.

Меня назначили служить пионером в Кветту, бывший форпост британской армии. В 1947 году Индия разделилась на Индийский Союз и Пакистан *. Это вызвало волну религиозного насилия и привело к миграции населения — одной из самых массовых в истории. Беженцами стало около 14 миллионов человек. Мусульмане переселялись из Индии в Пакистан, а индусы и сикхи — из Пакистана в Индию. В самый разгар этого хаоса я отправился из Карачи в Кветту на поезде. Внутри места не было, поэтому почти всю дорогу я ехал на подножке поезда, крепко вцепившись в поручень.

В Кветте я познакомился со специальным пионером Джорджем Сингхом, которому тогда было лет 25. Он отдал мне старый велосипед. Поскольку местность там холмистая, мне порой приходилось не ездить на велосипеде, а толкать его перед собой. В основном я проповедовал один. Через полгода у меня уже было 17 изучений, и некоторые из тех, с кем я изучал Библию, крестились. Среди них был армейский офицер по имени Садик Масих. Он помогал нам с Джорджем переводить библейскую литературу на урду, государственный язык Пакистана. Со временем Садик стал ревностным возвещателем благой вести.

Какое-то время спустя я вернулся в Карачи и стал служить с миссионерами Хенри Финчем и Харри Форестом, которые незадолго до этого окончили Школу Галаад. Я многому у них научился. Однажды мы с братом Финчем поехали проповедовать на севере Пакистана. У подножия высокого горного хребта жило много смиренных  сельчан, говоривших на урду. Они очень хотели узнать истину из Библии. Через два года меня самого пригласили в Школу Галаад. Вернувшись обратно, я время от времени служил районным надзирателем. Поселился я в миссионерском доме в Лахоре, где жили еще три миссионера.

К сожалению, в 1954 году между миссионерами, которые жили в Лахоре, из-за несовместимости характеров произошел серьезный конфликт. Я неосмотрительно поддержал одну из сторон конфликта и получил строгий совет. Я был совершенно подавлен и решил, что в духовном отношении больше ни на что не годен. В надежде начать все заново я уехал в Карачи, а потом в Лондон.

В моем новом собрании в Лондоне служило много вефильцев. Среди них был служитель филиала Прайс Хьюз, который взял меня под свое крыло. Однажды он рассказал мне, как Джозеф Рутерфорд, руководивший тогда всемирным делом проповеди, дал ему строгий совет. Когда брат Хьюз попытался оправдаться, брат Рутерфорд сделал ему строгое замечание. Меня удивило, что брат Хьюз вспоминал об этом с улыбкой. Он сказал, что поначалу этот случай его очень огорчил. Но позднее он понял, что ему нужен был такой прямой совет и что так Иегова проявил к нему любовь (Евр. 12:6). Его слова тронули меня и помогли обрести духовное равновесие.

Примерно в то же время в Лондон перебралась и моя мама. Она согласилась изучать Библию с Джоном Барром, который позднее служил в Руководящем совете. Она сделала духовные успехи и в 1957 году крестилась. Впоследствии я узнал, что перед смертью отец тоже изучал Библию со Свидетелями Иеговы.

В 1958 году я женился на Лене, сестре из Дании, которая жила в Лондоне. В следующем году у нас родилась Джейн, первая из пяти наших детей. Мне также поручили исполнять почетные обязанности в собрании «Фулем». Со временем у Лены ухудшилось здоровье, и нам порекомендовали сменить климат на более теплый. Поэтому в 1967 году мы переехали в Австралию, в город Аделаида.

В нашем собрании в Аделаиде было 12 пожилых помазанников. Они ревностно проповедовали, подавая всем прекрасный пример. И мы быстро вернулись к привычному духовному распорядку.

В 1979 году у нас с Леной родился пятый ребенок, Дэниел. У него была тяжелая форма синдрома  Дауна *, и нам сказали, что он долго не проживет. Даже сейчас мне тяжело говорить об этом. Мы бросили все свои силы на то, чтобы заботиться о Дэниеле, но не в ущерб остальным детям. У Дэниела был порок сердца: в нем было два отверстия, из-за которых он страдал от недостатка кислорода. Иногда Дэниел синел, и мы мчались с ним в больницу. Несмотря на плохое здоровье, он был очень умным и ласковым. А еще он очень ценил духовное. Когда мы всей семьей молились за столом, он складывал свои ручонки, опускал голову и от всего сердца говорил «аминь». Только после этого он приступал к еде.

В четыре года Дэниелу поставили еще один диагноз — острый лейкоз. Мы с Леной были совершенно истощены, как физически, так и эмоционально. Я был на грани нервного срыва. В это особенно трудное время к нам пришел наш районный надзиратель Невил Бромидж. Со слезами на глазах он обнял нас, и мы проплакали весь вечер. Нас так утешили его добрые, полные сочувствия слова. Он ушел от нас около часа ночи. Вскоре Дэниел умер. Это было самое тяжелое испытание в нашей жизни. И все же мы смогли пережить горе, потому что были уверены, что ничто, даже смерть, не в силах отделить Дэниела от любви Иеговы (Рим. 8:38, 39). Мы с нетерпением ждем, когда сможем вновь увидеть его в новом мире! (Иоан. 5:28, 29).

Я перенес два обширных инсульта, но все еще служу старейшиной. Трудности, которые мне пришлось пережить, помогают мне относиться к другим с сочувствием и состраданием, особенно когда им тяжело. Вместо того чтобы осуждать их, я стараюсь понять: как их прошлое влияет на то, какие у них возникают мысли и чувства? Как показать, что я к ним неравнодушен? Как я могу побудить их исполнять волю Иеговы? Мне очень нравится заниматься пастырской работой. Утешая других и поддерживая их духовно, я словно утешаю и поддерживаю себя.

Мне близки слова псалмопевца, который написал об Иегове: «Когда меня одолевали беспокойные мысли, твои утешения согревали мою душу» (Пс. 94:19). Бог поддерживал меня, когда в нашей семье были трудности и когда я сталкивался с противодействием, разочарованием в себе и депрессией. Да, Иегова стал для меня настоящим Отцом!