Как я утратил тягу к войне

Рассказал Томас Стубенволл

Я РОДИЛСЯ в Нью-Йорке 8 ноября 1944 года. Мое детство прошло в Южном Бронксе. Этот нью-йоркский пригород тогда был разделен на районы, в которых заправляли группировки, объединенные по расовому признаку. Я рос на улице и быстро усвоил правила — не заходить на территорию других банд. Их все боялись.

В 12 лет я сам стал членом банды, которая называлась «Черепа». Мы взламывали товарные вагоны и утаскивали ящики с арахисовым маслом и другими продуктами. Но это были детские шалости по сравнению с дерзкими «подвигами» парней постарше. Между группировками происходили кровавые стычки. Во время одной из них моего друга убили ножом прямо у меня на глазах.

Очарование войны

Мне все это не очень нравилось, и я решил уехать из города. Мой дядя Эдди был морским пехотинцем и участвовал в Корейской войне. Его рассказы произвели на меня неизгладимое впечатление. Дядя всегда говорил, что каждый «морпех» — это храбрый воин, который сто́ит целого командира. Девизом Корпуса морской пехоты было латинское выражение «Всегда верен» (Semper fidelis), которое показывало, что дисциплина — неотъемлемая часть кодекса воинской чести. И я загорелся желанием стать морским пехотинцем.

8 ноября 1961 года мне исполнилось 17 лет. В тот же день я добровольно зачислился в морскую пехоту. Уже через четыре месяца закончился курс обучения и началась  моя 11-летняя карьера морского пехотинца.

Время было мирное, но расслабиться нам не давали. Меня отправили в Оаху (Гавайи), где в течение двух лет я проходил курс интенсивной боеподготовки. Нас учили тактике пехоты и ведению партизанской войны. Я стал снайпером и попадал в яблочко с 500 ярдов. Мы обучались искусству рукопашного боя, ориентировке на местности, подрывным работам, обеспечению связи. Я жадно впитывал каждую деталь.

Затем я провел полгода в Японии, выполняя спецзадание по охране подводного ядерного оружия на базе военно-морской авиации США в Ацуги. Вскоре обострились отношения между Соединенными Штатами и Северным Вьетнамом, и наш отряд командировали на американский авианосец «Рейнджер». Расположившись в Тонкинском заливе, наш корабль стал базой для самолетов, которые бомбили Северный Вьетнам. Наконец-то я увидел настоящую войну. И все же, здесь, на корабле, я сожалел, что не был в гуще событий.

Жестокие будни войны

Весной 1966 года после 4 лет воинской службы меня демобилизовали. Большинство на моем месте с радостью остались бы дома, чтобы избежать кровавой бойни. Но как преданный морской пехотинец и профессиональный солдат, отсиживаться в тылу я не собирался.

Я снова поступил в пехотные войска. Мне было все равно, куда меня пошлют, лишь бы заниматься любимым делом, в котором я видел смысл своей жизни. Война стала моим богом.

В октябре 1967 года меня послали во Вьетнам — сразу на передовую, в провинцию Куангчи. Я и радовался, и переживал. Меньше чем через сутки я оказался в самом центре кровопролитного сражения. Вокруг меня падали раненые и убитые, автоматные очереди вздымали фонтаны пыли. Единственным укрытием был небольшой кустарник. Я начал стрелять. Это было ужасно, я не надеялся уцелеть. Но все закончилось, и я остался в живых. Однако многие мои товарищи погибли, и мне пришлось оттаскивать их с поля боя.

В течение последующих двух лет во Вьетнаме я участвовал в самых жарких сражениях. Семь дней в неделю, практически двадцать четыре часа в сутки я либо стрелял, либо спасался от пуль; либо устраивал засаду, либо сам попадал в засаду врага. Почти все время мы вели перестрелку с противником из земляных ям, которые после дождя быстро превращались в грязевое месиво. Там было сыро и холодно. В этих ямах я также ел и спал.

В ходе операций «поиск и уничтожение» нам часто приходилось совершать вылазки в джунгли, зная, что из густого подлеска в любой момент может напасть враг. Иногда вокруг часами гремела артиллерия. В битве под Кхешань три четверти нашего взвода были ранены или убиты, так что нас осталось только 13.

30 января 1968 года я попал на военную базу, где впервые за год спал в палатке. Но блаженство длилось недолго. Тем  же утром меня разбудил оглушительный минометный огонь. Меня ранило. Несколько осколков засели у меня в плече и спине. В тот день враг начал массированную атаку.

За ранение меня наградили медалью «Пурпурное сердце», однако раны были не настолько серьезны, чтобы отказаться от участия в боевых действиях. Врачи быстро извлекли осколки, и вскоре я уже направлялся в Хюэ, где состоялся один из крупнейших боев. Я превратился в самую настоящую машину убийства. Мне ничего не стоило выстрелить в противника. Целых 32 дня все часы бодрствования я ходил из дома в дом, отыскивая и убивая врага.

Я не сомневался, что поступаю правильно. Я рассуждал: «Они же убили здесь тысячи невинных людей, не пожалели ни детей, ни женщин. На улицах тысячи трупов. Повсюду мины, они спрятаны даже под убитыми. Меня в любой момент может подстрелить снайпер». Так что я был уверен в своей правоте, и меня ничто не удерживало.

Нездоровая тяга к войне

Через какое-то время после битвы под Хюэ закончился мой 13-месячный контракт. Но война не закончилась, и я жаждал продолжения. Поэтому снова попросился во Вьетнам. К тому времени я был старшим сержантом, и мне поручили спецзадание. Я должен был провожать отряды вглубь страны, где они обучали сельчан защищаться от боевиков. Приходилось всегда быть начеку, поскольку партизаны нередко смешивались с населением. Под покровом ночи мы отыскивали и уничтожали остатки вражеских сил. Несмотря на чрезвычайную опасность, моя любовь к войне не охладевала.

Незаметно истек и второй срок моей службы во Вьетнаме. И снова я попросил, чтобы меня оставили. Но на этот раз мой рапорт отклонили, вероятно, заметив во мне нездоровую тягу к кровопролитию. Однако моя служба в морской пехоте на этом не закончилась: я отправился в США и стал инструктором строевой подготовки. Я занимался этой работой три с половиной года. Мне было чему научить новобранцев, и я делал все возможное, чтобы из них получились настоящие солдаты, подобные мне.

Нахожу лучшее призвание

Я подружился с одним из своих коллег, которого только что бросила жена. Его сестра Кристина Антисдель, недавно ставшая Свидетелем Иеговы, предложила переехать к нему и помочь с воспитанием двух маленьких детей. Так я первый раз услышал о Свидетелях Иеговы.

Я рос в семье католиков и восемь лет проучился в католической школе. Еще мальчиком я прислуживал в церкви, но фактически ничего не знал о Библии. Кристина же познакомила меня с библейской  истиной. Я узнал, чему на самом деле Библия учит, а чему нет.

Например, я узнал из Библии, что Бог не мучает людей в аду (Экклезиаст 9:5, 10). И что он не Троица (Иоанна 14:28). Но что, согласно Библии, Бог устранит зло, страдания и смерть, а послушные ему люди будут жить вечно в раю на земле (Псалом 37:9—11; Откровение 21:3, 4). Еще я познакомился с Божьими нормами нравственности (1 Коринфянам 6:9, 10). Я узнал, что у Бога есть имя — Иегова (Псалом 83:18). Все это меня глубоко впечатлило!

В ноябре 1972 года меня перевели на другую базу, где я должен был обучать военному искусству офицеров запаса. Там я начал изучать Библию со Свидетелями Иеговы. Я посещал их религиозные собрания, и меня поразила теплая, дружеская атмосфера истинного братства.

Но чем больше я узнавал о Библии, тем сильнее меня осуждала совесть. Мой образ жизни полностью противоречил библейской истине, ведь я посвятил свою жизнь войне, национализму и насилию — всему тому, что ненавидит Бог.

Я понял, что не могу служить в морской пехоте и в то же время служить Богу Иегове. Именно тогда я утратил тягу к войне и решил оставить свое ремесло. После нескольких месяцев оформления бумаг, объяснений и психиатрического обследования я демобилизовался — на этот раз как принципиальный противник войны. Так завершилась моя 11-летняя карьера морского пехотинца.

Теперь я мог сказать Иегове: «Вот я! Пошли меня» (Исаия 6:8). Вместо того чтобы отдавать свои силы и рвение служению в морской пехоте, я горел желанием служить Богу. 27 июля 1973 года я крестился как Свидетель Иеговы. Пять месяцев спустя я женился на Кристине Антисдель, которая первая рассказала мне о библейской истине.

Вот уже 36 лет мы с Кристиной помогаем другим изучать Библию и развивать любовь к Богу. 8 лет мы прослужили миссионерами в Доминиканской Республике. Последние 18 лет мы занимаемся разъездным служением. За это время нам удалось посетить сотни испаноговорящих собраний Свидетелей Иеговы в разных частях США.

До сего дня у меня не было никаких эмоциональных и психических последствий моего военного прошлого: неврозов, ночных кошмаров и жутких воспоминаний. И все же, становясь ближе к Иегове, я глубоко сожалею о том, что во время войны по моей вине погибли люди.

Я в корне изменил свое мышление. Верю, что Бог простил меня за все совершенное зло. Сегодня, вместо того чтобы отнимать у людей жизнь, я стараюсь дарить им надежду на вечную жизнь в раю на земле. Служа в армии, я действовал искренне, но глубоко заблуждался. Теперь же, узнав, чему учит Библия, и став Свидетелем Иеговы, я твердо уверен, что поступаю правильно, служа единственному истинному и милосердному Богу. Я не сомневаюсь, что в будущем все, кто любит Бога и повинуется его законам, будут испытывать только радость и счастье.

[Вставка, страница 25]

Семь дней в неделю, практически двадцать четыре часа в сутки я либо стрелял, либо спасался от пуль; либо устраивал засаду, либо сам попадал в засаду врага

[Вставка, страница 27]

Становясь ближе к Иегове, я глубоко сожалею о том, что во время войны по моей вине погибли люди

[Иллюстрации, страница 24]

Служу инструктором строевой подготовки (вверху) и пехотинцем во Вьетнаме (слева)

[Иллюстрация, страница 25]

За ранение меня наградили медалью «Пурпурное сердце», однако раны были не настолько серьезны, чтобы отказаться от участия в боевых действиях

[Иллюстрация, страница 26]

Вот уже 36 лет мы с Кристиной помогаем другим изучать Библию и развивать любовь к Богу