Чем я могу воздать Иегове?

Рассказала Рут Даннер

Иногда мама в шутку говорила, что 1933 год был годом катастроф: Гитлер пришел к власти, папа римский провозгласил этот год священным, и в том же году родилась я.

МОИ родители жили в городе Йюс, в Лотарингии — исторической области Франции, расположенной на границе с Германией. В 1921 году мама, ревностная католичка, вышла замуж за моего отца, который был протестантом. В 1922 году родилась моя старшая сестра, Хелен, и, когда она была еще младенцем, родители крестили ее в Католической церкви.

В 1925 году отцу дали книгу «Арфа Божия» на немецком языке. Прочитав ее, он понял, что нашел истину. Он написал издателям книги, а те помогли ему найти Бибельфоршеров, как тогда назывались Свидетели Иеговы в Германии. Отец сразу начал проповедовать о том, что узнал сам. Маме это не нравилось. «Делай, что хочешь, но не ходи ты с этими Бибельфоршерами!» — возмущалась она, и на ее выразительном немецком эти слова звучали очень колоритно. Но отец был тверд, и в 1927 году он крестился, став одним из них.

Бабушка, мамина мама, была очень этим недовольна и стала побуждать маму развестись с отцом. Однажды во время мессы священник сказал прихожанам, чтобы они «держались подальше от лжепророка Даннера». Вернувшись домой, бабушка с верхнего этажа нашего дома кинула в отца цветочный горшок. Эта «бомба» попала ему в плечо, едва не задев голову. После случившегося мама задумалась: «Может ли религия, которая превращает людей в убийц, быть хорошей?» Она стала читать публикации Свидетелей Иеговы, и вскоре убедилась, что нашла истину. Мама крестилась в 1929 году.

Родители очень старались, чтобы Иегова стал для нас с сестрой реальной личностью. Они читали нам библейские рассказы, а потом спрашивали нас, почему библейские персонажи поступали тем или иным образом. В то время отец отказался от работы в ночные и вечерние смены, хотя знал, что его решение серьезно отразится на бюджете семьи. Но он хотел посещать христианские встречи, участвовать в служении и изучать Библию со своими детьми.

Буря надвигается

Наша семья часто оказывала гостеприимство разъездным надзирателям и вефильцам из Швейцарии и Франции. Они рассказывали нам о трудностях, с которыми сталкивались наши братья и сестры в Германии,  всего лишь в нескольких километрах от нашего дома. Там нацистское правительство отправляло Свидетелей Иеговы в концлагеря, отбирая у них детей.

Мы с Хелен были готовы к ожидавшим нас суровым испытаниям. Родители помогли нам выучить наизусть библейские стихи, которые должны были служить для нас руководством. Папа с мамой говорили: «Если ты не знаешь, как поступить, вспомни Притчи 3:5, 6. Если боишься испытаний в школе, тебе поможет 1 Коринфянам 10:13. Если тебя от нас заберут, подумай о том, что написано в Притчах 18:10». Я выучила наизусть Псалмы 23 и 91 и не сомневалась в том, что Иегова всегда защитит меня.

В 1940 году нацистская Германия аннексировала Эльзас-Лотарингию, и новые власти потребовали, чтобы все взрослые вступили в нацистскую партию. Отец отказался, и гестапо пригрозило ему арестом. А когда мама сказала, что не будет шить военную форму, гестапо начало угрожать и ей.

Ходить в школу стало для меня настоящей пыткой. Каждый день занятия начинались с молитвы за Гитлера, восклицания «Хайль Гитлер!» и исполнения государственного гимна с поднятой правой рукой. Родители не говорили, что нельзя произносить «Хайль Гитлер», но помогали мне обучать совесть. Поэтому я сама решила, что не буду отдавать нацистский салют. Учителя награждали меня пощечинами и подзатыльниками и грозили исключить из школы. Однажды мне, семилетней девочке, пришлось предстать перед всеми 12 учителями. Они пытались заставить меня салютовать Гитлеру. Но Иегова помог мне выдержать это испытание.

Одна учительница попробовала играть на моих чувствах. Она сказала мне, что я хорошая ученица, что она меня очень любит и что ей будет жаль, если меня исключат из школы. Она уговаривала: «Необязательно вытягивать руку. Только приподними ее. И не надо говорить „Хайль Гитлер!“. Лишь пошевели губами, будто ты это произносишь».

Когда я рассказала маме о разговоре с учительницей, она напомнила мне о трех молодых евреях, которые стояли перед истуканом, поставленным вавилонским царем. «Что от них ожидалось?» — спросила мама. «Поклониться»,— ответила я. «Если бы в тот момент они наклонились, будто завязывают сандалии, было бы это правильно? Сама решай. Поступай, как тебе велит совесть»,— сказала мама. Подобно Седраху, Мисаху и Авденаго, я решила хранить преданность Иегове (Дан. 3:1, 13—18).

Учителя несколько раз исключали меня из школы и угрожали отобрать меня у родителей. Я очень боялась, но папа с мамой постоянно меня поддерживали. Перед тем как я отправлялась в школу, мама молилась вместе со мной, прося Иегову защитить меня. Я знала, что он даст мне сил твердо стоять за истину (2 Кор. 4:7). Папа говорил, что, если мне будет невыносимо, я в любой момент могу уйти домой. «Мы любим тебя. Ты всегда будешь нашей дочкой,— сказал он.— Речь идет о твоих взаимоотношениях с Иеговой». Эти слова укрепляли мою решимость хранить непорочность перед Богом (Иов 27:5).

Гестаповцы часто приходили к нам с обыском, стремясь найти публикации Свидетелей. Они также допрашивали родителей. Они уводили маму на несколько часов и забирали отца и сестру прямо с работы. Я никогда не знала, будет ли мама дома, когда я вернусь из школы. Иногда соседка говорила мне: «Твою маму забрали». Тогда я пряталась дома и думала: «Может, маму пытают? Увижу ли я ее снова?»

Концлагеря

28 января 1943 года гестаповцы разбудили нас в половине четвертого утра. Они сказали, что если бы мои родители, а также мы с сестрой вступили в нацистскую партию, то нас бы не тронули. Нам дали три часа на сборы. На этот случай мама заранее  приготовила для нас с сестрой по рюкзаку с запасной одеждой и Библией, так что оставшееся время мы провели молясь и ободряя друг друга. Отец напомнил, что «отделить нас от любви Бога» не сможет ничто (Рим. 8:35—39).

Гестаповцы вернулись. Никогда не забуду, как пожилая сестра Англад со слезами на глазах махала нам вслед рукой. Гестаповцы отвезли нас в Мец на вокзал. Через три дня наш поезд прибыл в польский город Кохловице, где располагался один из лагерей, относившийся к комплексу концлагерей Освенцима. Спустя два месяца нас перевели в Гливице. Там был монастырь, который превратили в трудовой лагерь. Нацисты сказали, что если каждый из нас подпишет документ об отречении от веры, то нас отпустят и вернут наше имущество. Папа с мамой отказались, и нам заявили, что мы никогда не вернемся домой.

В июне нас перевели в Свентохловице, где у меня начались головные боли, которые беспокоят меня до сих пор. Мои пальцы поразила инфекция, и врач без наркоза удалил мне несколько ногтей. Но не все было так плохо. Моя работа заключалась в том, чтобы выполнять поручения охранников, а они часто посылали меня в пекарню. Там одна женщина давала мне что-нибудь поесть.

Все это время наша семья оставалась вместе, и мы жили отдельно от других заключенных. В октябре 1943 года нас отправили в лагерь в Зомбковице. Там мы спали на двухъярусных нарах на чердаке вместе с другими 60 мужчинами, женщинами и детьми. Эсэсовцы следили за тем, чтобы нам давали гнилую, почти несъедобную пищу.

Несмотря на трудности, мы не теряли надежды. В «Сторожевой башне» мы прочитали, что после войны должна развернуться огромная проповедническая работа. Поэтому мы знали, ради чего страдаем, и были уверены, что скоро наши испытания закончатся.

Слыша о приближении союзных войск, мы понимали, что нацисты проигрывают войну. В начале 1945 года эсэсовцы решили перевести узников нашего лагеря в другое место. 19 февраля нас погнали колонной. Через четыре недели, пройдя почти 250 километров, мы дошли до Штайнфельса (Германия). Там охранники загнали заключенных в шахту. Многие думали, что нас убьют. Но в тот день пришли союзные  войска. Эсэсовцы бежали, и наши страдания закончились.

Достигаю своих целей

Домой в Йюс мы вернулись 5 мая 1945 года, спустя около двух с половиной лет после ареста. Мы были грязными, и у нас было много вшей. Одежду мы не меняли с февраля. Она превратилась в лохмотья, и мы решили ее сжечь. Помню, как мама сказала нам: «Пусть этот день будет самым прекрасным в нашей жизни. У нас ничего нет, и даже одежда, которая на нас, не наша. Но все мы, все четверо, остались верными. Мы не поступились своими убеждениями».

Я провела три месяца в Швейцарии, восстанавливая здоровье. После этого я вернулась в школу, уже не боясь, что меня исключат. Теперь мы могли встречаться с нашими духовными братьями и открыто проповедовать. 28 августа 1947 года в возрасте 13 лет я крестилась в реке Мозель в знак посвящения Иегове, а посвятилась я ему несколькими годами раньше. Меня крестил отец. Я хотела сразу стать пионером, но папа настоял, чтобы вначале я получила профессию. Я выучилась на швею. В 1951 году, когда мне было 17 лет, меня назначили пионером и направили в расположенный неподалеку город Тионвиль.

В том же году я побывала на конгрессе в Париже и подала заявление на миссионерское служение. К сожалению, я не подходила по возрасту, но брат Нейтан Норр сказал, что отложит мое заявление «до времени». В июне 1952 года я получила приглашение в 21-й класс Библейской школы Сторожевой Башни Галаад в Саут-Лансинге (штат Нью-Йорк, США).

Галаад и после него

Время учебы в Галааде я не забуду никогда! Часто мне и на родном языке было не так-то легко выступать перед аудиторией, а тут еще приходилось говорить по-английски. Однако преподаватели с любовью меня поддерживали. Один брат прозвал меня Улыбкой Царства, потому что, испытывая смущение, я всегда улыбалась.

Выпуск нашего класса состоялся 19 июня 1953 года на стадионе «Янки» в Нью-Йорке. Меня назначили в Париж вместе с Идой Кандюссо (позднее Сеньобос). Проповедовать состоятельным парижанам было страшновато, тем не менее я проводила немало изучений Библии с кроткими людьми. Ида вышла замуж и уехала в Африку в 1956 году, а я осталась в Париже.

В 1960 году я вышла замуж за брата из Вефиля, и мы служили специальными пионерами в городах Шомон и Виши. Через пять лет я заболела туберкулезом, и мне пришлось оставить пионерское служение. Я чувствовала себя ужасно, потому что с детства хотела стать полновременным служителем. Через какое-то время муж оставил меня и ушел к другой женщине. В те нелегкие годы меня очень поддерживали духовные братья и сестры. А Иегова продолжал нести за меня мою ношу (Пс. 68:19).

Сейчас я живу в Нормандии, в городе Лувье, недалеко от французского филиала. Хотя здоровье у меня неважное, я рада чувствовать на себе заботу Иеговы. Воспитание, которое я получила, до сих пор помогает мне сохранять правильный настрой. Родители помогли мне понять, что Иегова — это реальная личность, что я могу его любить, говорить с ним и что он отвечает на мои молитвы. В самом деле, «чем воздам я Иегове за все его добрые дела для меня?» (Пс. 116:12).

[Вставка, страница 6]

«Я рада чувствовать на себе заботу Иеговы»

[Иллюстрация, страница 5]

Я с противогазом, когда мне было шесть лет

[Иллюстрация, страница 5]

С миссионерами и пионерами в Люксембурге во время специальной кампании, когда мне было 16 лет

[Иллюстрация, страница 5]

С отцом и мамой на конгрессе в 1953 году