(«козел, который исчезает»).

В Библии слово «азазел» встречается четыре раза в связи с постановлениями относительно Дня искупления (Лв 16:8, 10, 26).

Существуют разные мнения по поводу этимологии этого слова. Судя по написанию этого слова в еврейском масоретском тексте — азазе́л, оно, по-видимому, состоит из двух корневых слов, означающих «козел» и «исчезать». Таким образом, «азазел» означает «козел, который исчезает». Согласно другому мнению, основанному на том, что по ошибке две согласные буквы поменяли местами, это слово означает «сила Бога». В латинской Вульгате это еврейское слово передано как ка́пэр эмисса́риус, то есть «козел отпущения». А в Септуагинте используется греческое выражение, означающее «уносящий [отвращающий] зло».

Общество сыновей Израиля приводило первосвященнику двух козлов (козлят-самцов), которые требовались для ежегодного Дня искупления. Первосвященник бросал жребий: один козел предназначался «для Иеговы», а другой — «для азазела». Козла для Иеговы приносили в жертву за грех после того, как приносили в жертву быка за грех первосвященника и его дома (включая, несомненно, всех левитов). Однако козла для азазела оставляли живым на какое-то время «перед Иеговой, чтобы совершить его искупление и отослать для азазела в пустыню» (Лв 16:5, 7—10). Этот козел искупался кровью козла для Иеговы, которого перед этим закалывали как приношение за грех, так как жизнь плоти в крови (Лв 17:11). Таким образом цена крови, или жизни, убитого козла переносилась на живого козла, то есть козла для азазела. Следовательно, хотя этого козла священник не убивал, он обладал силой, искупающей грех, или ценой жизни. Тот факт, что его ставили перед Иеговой, очевидно, указывает на то, что Бог признавал этот перенос силы, искупающей грех. Нечто подобное происходило, когда очищался израильтянин, который исцелился от проказы, или очищался дом, исцеленный от той же язвы. В данном случае живую птицу обмакивали в кровь убитой птицы. Затем живую птицу отпускали, и она уносила грех (Лв 14:1—8, 49—53).

Оба козла должны были быть в одинаковой мере без изъяна. Пока о них не бросили жребий, любой из них мог стать козлом для Иеговы. Принеся этого козла в жертву, первосвященник клал руки на голову живого козла и рассказывал над ним о грехах народа. Затем козла отсылали в пустыню «рукой назначенного для этого человека» (Лв 16:20—22). Образно говоря, козел для азазела уносил грехи,  которые народ совершал в минувшем году, и исчезал с ними в пустыне.

О двух козлах говорится как об одном приношении за грех (Лв 16:5). Очевидно, использовали двух козлов, чтобы подчеркнуть, что́ достигалось благодаря этому приношению, искупавшему грехи народа. Первого козла приносили в жертву. А второго, после того как над ним рассказывали о грехах народа, отсылали далеко в пустыню. Это свидетельствовало о величии прощения, которое Иегова дарует раскаивающимся. В Псалме 103:12 дается такое заверение: «Как далек восход от заката, так удалил он от нас наши преступления».

Как объяснил апостол Павел, то, чего достиг Иисус, отдав свою совершенную человеческую жизнь в жертву за грехи людей, было намного больше того, что достигалось благодаря «крови быков и козлов» (Евр 10:4, 11, 12). Так он служил своего рода «козлом отпущения», поскольку «нес наши болезни» и «был пронзен за наши преступления» (Иса 53:4, 5; Мф 8:17; 1Пт 2:24). Он, образно говоря, унес грехи всех, кто проявляет веру в ценность его жертвы. Он показал, что Бог намерен полностью устранить грех. В этих отношениях козел «для азазела» символизирует жертву Иисуса Христа.